МОЕМУ МАЛЕНЬКОМУ СЕРДЦУ
Ломится крыша под ветром, криво
тянется тень в апрель.
Я б не жила… но безумно красива
птиц перелётных трель.
Как она в мир ворвалась мой скромный!
Как осветила всё!
И её словно слуга покорный
сердце моё несёт.
Сердце моё, ты трещишь, как ветка,
под опереньем птах.
Бьёшься упруго, звенишь монеткой,
в чувствах сгорая в прах.
Что-то бормочешь, к жемчужным звёздам
свой обращая взор.
К доброму, вечному тянешь воздух
лёгким сплетать в узор.
Я забываю тебя, моторчик
в грустных дождливых днях… –
Ты же стучишь – в венах кровь клокочет.
(Помнишь всегда меня)
Ты мне кричишь: «Миг оставь минувший!» –
рвёшься извечно вдаль.
Мне с тобой, сердце, конечно лучше:
радость моя, печаль
и моих век сокровенный слепок,
мыслей моих штурвал,
якорь, что лёгок и всё же крепок,
и так велик, хоть мал.
Я спотыкаюсь о сны, тревоги
часто
молюсь о конце
и у отчаянья стою на пороге
в боли терновом венце.
Ты не осудишь меня нисколько,
тихо дыханье смирив,
шепчешь: «Луна как лимонная долька
плавится, тучи затмив;
нежной тоскою запутались ивы,
томно поют колыбель…
Можно не жить, но услышь, как красива
птиц перелётных трель!..»
В ОЖИДАНИИ (ДОЖДЯ)
Я жду: прольётся дождь, расплавив тучи,
очистит мир от пепельных забот,
И ласковой весны медовый лучик
свершит к минутам лучшим поворот.
Так пафосны слова, спесивы строки —
сквозит в них пустота, как гроз волна.
Мне знать бы о перерожденья сроках,
когда воскреснет жизни глубина...
Сама я утопаю в чёрных дырах,
тепла ищу, как брошенный птенец.
Но зябко, мозгло, слякотно и сыро,
и разочарования венец
мне голову сжимает с бренной силой... —
Я осуждаю слабости свои.
И, напрягаясь до последней жилы,
порой стою,
чтоб не лились слои
ненужных слёз —
да, всё теперь ни к месту:
тебе до них нет дела... ну так что ж!
замалчивать, явив лица фиесту,
не унижаясь, не бросаясь в дрожь,
сумею как-нибудь.
Пускай и сложно
держать себя в опущенных руках.
Они же душу так неосторожно
метнули в терпкой памяти размах!
Летит сквозь вязкий яд и год, и дольше.
Пора б смириться — в иссушь испито́!..
Куда уж там; ей будто надо больше
пустить чрез буйных мыслей решето!
А если будет так всегда, всечасно,
и не покинет мглистая печаль?
Тревожно мне и страшно, и не ясно:
самообман растлившийся ль, права ль?..
Надеяться на внешнее не стоит —
известно мне давно.
Что до нутра:
там по ночам всё чувством горьким стонет
и пресной трезвостью скрипит с утра.
Не каждый миг пропитан, несомненно,
картинкой, где играет боль вождя.
Вдохнет весна возможность перемены,
и разорвется небо в шум дождя.
***
Белеет парус облаков,
как пламя, вспыхивают чащи,
и мое сердце бъется чаще,
освободившись от оков.
Бегу – в движении вся жизнь;
и в солнце ласковом, бодрящем,
а воздух, свежестью манящий,
толкает с возгласом "держись!"
Светла мгновений полоса,
ее я ощущаю сладость…
Тоску перебивает радость,
и полнит пустоту краса.
Дней теплых магия проста:
кружится, проникает в кожу.
Душа поет, а взор тревожит,
как безыскусна и чиста
весна! К концу идёт апрель,
к любви взнимается дыханье!
И всю печаль существования
небес сокроет акварель.
ФАНТАЗИЯ
Где гаснет солнце Эквадора,
печально-персиковый звон
раздастся с ноткою задора,
гремя о том, что он влюблен
в долины сочных апельсинов,
в кофейной гущи аромат,
слегка задиристых павлинов
и пряность рыночных палат.
Там дышит страстью каждый угол
там полнят краски вздох и взгляд
И, словно в честь несносных кукол,
шьют каждый пламенный наряд.
Там мир зелено-ярко-сладкий,
и я душой стремлюсь туда,
где все в цветочном беспорядке,
где таят горы в городах.
Где высота и жар, и звезды
близки и вечны, и слышны
их песни возгласами поздних
далеких волн. А тишины
воспоминание таится
на сердце легком. — скажут "вздор!"
Но вдруг мечта осуществится
и я умчусь на Эквадор?
ПОСЛЕДНЯЯ МЫСЛЬ СОЛДАТА
Ведь он такой же, как и я:
все ждет конца и ждет весны;
и у него там есть семья,
он о любимых видит сны,
ему быть может, как и мне,
реальность мерзкая горька,
и где-то точно в глубине
боль разъедает паренька;
он, может, плачет, вверх глядя,
на клин свободных белых птиц,
его смиряет шум дождя,
и красота свежит зарниц;
он замечает мирных звезд
и свет и мощь.
что до того?..
когда приказ печально прост:
мое ружье – ружье его.
копейка-жизнь и смысла грамм... –
души последний разговор.
и лицемерье эпиграмм.
и надорвал щелчок затвор...
| 