ДОРОГИ ДЕТСТВА
ЗОВ
Я просыпаюсь раным-рано
от ощущений остроты,
что кто-то очень осторожно,
сквозь сновидений лоскуты
меня расталкивает, будит,
слегка касается руки…
Глаза слегка приоткрываю,─
залиты мягким потолки,
каким-то синим полусветом,
подобным небу за окном.
Светает. Как на фотоснимке,
из полумрака целиком
подробно комнаты убранство
всей проявляется ясней…
Стена покрыта домотканым
ковром молдавским. Из теней
ночных вся комната выходит.
В ней никого. Но в полусне
я слышу звон и дребезжанье
стекла, иль стук в моем окне…
Неясный звук, и гость неявный,
но явный знак, понятный мне,−
окошко настежь! И звучанье
ловлю и пью рассветных нег...
Травы вползает запах слабый…
Дарит мне через столько лет
вновь это утро в Проскурянах
с высот сиреневый рассвет ─
благословленное сиянье
самих небесных высших сфер!..
Все спят. Как в юности, бесшумно,
легко беру окна барьер.
Над садом, лугом розовеет,
и сумрак всю теряет власть…
Пытаюсь через годы вспомнить
одну простую вещь сейчас –
где солнце здешнее восходит?
Там, где орех большой растет!
День зарождается, как тайна
и целомудрия разлет.
Большие лопухи, крапива –
картины сельской ворожба…
Шагаю в утро… Что сегодня
еще откроет мне судьба?..
Давно знакомый переулок,
но в незнакомой новизне…
Иду в траве, росой омытой,
к дороге, к школе, вдоль плетней…
Все возвращается на круги
свои, дорог сомкнулась цепь.
Опять я впитываю запах
и осязаю на лице
своем дыхание и благость
всех этих мест, земли, лугов.
Ворсистый стебель – подорожник,
чешуйки-щеточки цветков…
Гашу душевное волненье,
но, может быть, там, впереди
восторгов юности, смятений
еще виднеются следы…
Мгновения хмельные детства,
вновь обретаемые мной…
Вот пролетел короткий ветер,
наполнив воздух чистотой…
Край пустыря. И я, как будто,
вдруг просыпаюсь ото сна,
но вся налетом сновидений
еще действительность полна,
и каждый шаг пустынно гулок…
Но прежней радости внемля,
ложбиной, балкой, каждой пядью
мне отзывается земля
и откликается любовью
на радость тихую мою.
За бурьяном с веселым звоном
изворы*чистые поют.
Вода бежит в ручьи по каплям
из родникового кольца…
Растут у стен кусты сирени
и абрикосы у крыльца…
Все та же старая дорога
домой со школы, напрямик…
Полынь, пустынность улиц, камни
и тени длинные на них,
на переулках и тропинках…
Деревья быстро подросли.
Спокойно дремлет утро, свежесть
его, высокий перелив
и перекличка птиц на ветках
и воздух, пролитый с небес, −
все это было просто счастьем,
спокойным, мирным, было здесь,
во мне, вокруг меня, повсюду,
во всем, чего касался взгляд,
и оставляло бесконечность
в душе и на сердце тепла.
За садом небольшим, на взгорке
дома белеют Друитор,
чуть выше церковь в бликах, скалы
и тлеющий зари костер.
Откуда солнце здесь восходит?
Оно поднялось из-за скал!
И золотистый отблеск неба
в волне Костештской набирал
свой цвет. Проснулись Друиторы.
День начался. Друита. Дом.
Там, за скалою, Ивановка…
Я здесь, и в прошлом, и во всем,
и в ощущении, что годы
остановились для меня…
К земле неведомою силой
я, словно бы, пригвождена.
Мне снится это, или грежу?
Реальности порядок стерт…
Я не могу никак поверить,
что вижу вновь свет здешних зорь,
иду селом и, осмотревшись,
во всех подробностях опять
могу колодец, повороты,
калитку и забор узнать…
От терпких запахов знакомых
зеленых ивовых кустов
сильней в груди забилось сердце…
Родной земли молдавской зов!
С какой-то необыкновенной,
как родниковой, чистотой
он шел со всех сторон и с моря
ко мне Костештского, простой,
как благодатный голос мира
и сердца собственного стук…
Но новый времени, призывный,
мой слух улавливает звук –
ход настоящего. И отзвук
его мне скрашивает путь
по древним Старым-Друиторам,
где скалы небо стерегут.
Над речкой мост, теперь налево…
Рождает внутреннюю день
свою мелодию движенья,
меня захватывая в плен.
Овраг. Иду по переулку.
Там дом стоял в его конце…
Двор… на траве роса густая,
и слезы на моем лице.
Хранит неизъяснимость мыслей
моих и юных чувств порыв,
и мой восторг от красок лета
и звуков детства, от игры
ветров душистых, от просторов,
от шума сада и травы,
хранит неясность ощущений
от первой трепетной любви
здесь все; и часто в предрассветных
непрочных снах являлись мне:
сирень, окно, тропинка, кладка,
айвы цветенье по весне…
Зарубки на сердце, на память
и память сердца, − все зачтя,
сквозь бесконечность расстояний,
разлук огромных, забытья,
являют проблески сознанья
мне в настоящем стены, дом…
Мы сразу сердцем понимаем,
что разум вылепит потом.
Вся соразмерность ощущений
ушла, − лишь детства высь и я,
все отступило за пределы
околиц этого села.
Счастливых, давних и крылатых,
беспечных, вольных дней поток,
он так естественно реален,
как мой приезд в урочный срок.
Росой свои смываю слезы
под тихий бег моих молитв…
Пускай Господь и эту землю
и все вокруг благословит!
Во двор заходят, брызжут в росах
потоки солнечных лучей.
И, на носки не поднимаясь,
я вижу скалы сквозь ветвей
просветы. Рядом сушат сено,
и тут же стая индюков.
Сверкая золотом и чернью,
и пурпуром, слетев легко
с плетня, поет петух довольно,
заливисто о новом дне.
А я шагаю к солнцу, к скалам,
что всей громадою ко мне
все приближаются. Сменялись
здесь без меня рассветы, дни
и ночи, утра и закаты,
текла вода, журчал родник,
и выпадали в травы росы,
и звезды падали с небес…
Где я была?.. На неба просинь
мой взгляд срывается, где срез
скалы открылся, как на вечном,
огромном полотне времен…
Природный храм! Гряда из рифов, −
я к ней тяну свою ладонь.
Иду легко и ощущаю
необходимость босиком
пройтись, почувствовать шершавость
камней, неровность и излом
тропинки, свежесть росной влаги…
Сверканья солнечного сонм!
И я пьянею от безмерной
и светлой радости во всем.
Какое пиршество из света,
растений, скал и чистоты!
И разговаривает, верно,
сам Бог с небесной высоты
над скалами, крылатым утром,
над Друиторами, со мной.
Все согревается, − деревья
ореховые, мох сырой,
и виноградники, и почва,
и сердце, и моя душа,
небес текущая пустынность…
Слегка умериваю шаг.
Лучи просвечивают слева
на винограднике листву
и гроздья, так прозрачен воздух,
что слышен снизу каждый звук.
На землю льются реки света,
и плавно переходят в день
из утра дали, море, села,
поля и скалы. Сходит тень.
Все пахнет летом, летним зноем
и жаркой древностью камней,
и скрипок тысячью выводят
мотив кузнечики своей
звенящей песни, песни детства…
Прозрачных крылышек стрекоз
переливающихся трепет
на мшистых скалах. Все сбылось
сегодня! Я целую травы
и камни этих скал, и мох,
чуть золотистый, изумрудный,
густой и мягкий … Видит Бог,
я в этот день вхожу, как в детстве
входила в дом и на крыльцо.
Насквозь под небом Друиторским
пропахли скалы чабрецом…
Июль,─ соломенное лето,
зной, безмятежность юных лет,
наивных, беззаботных, легких,
и их, как первозданный, свет!
Покой и умиротворенье…
И я осознаю, что вновь
здесь все, − шмели, цветы, колосья
и грусть невысказанных слов,
земля и солнце, воды, скалы,
село, что подо мной лежит,
все ветры, небеса, как прежде,
как в детстве, мне принадлежит
Стою, как на вершине мира,
я над ущельем Друитор,
и голубые ветры лета
несут, покуда видит взор,
мои воспоминанья детства,
где солнце ярче, выше высь,
теплей дожди, синее небо,
и мир у ног твоих и жизнь.
Стоят величественно скалы,
и… дремлют бабочки внизу,
в ложбине стелется кустарник,
и эхом отдается звук
любой. Завалено камнями
ущелья карстового дно…
И дня язычество витает
над этой древностью седой.
Пульсирует вода в Друите
и перекатывает в ней
песчинки, камешки, травинки,
листочки и… осколки дней
благословленных, не забытых…
Сиянье радужное брызг
прохладой падает на щеки,
на сентябри и… жизни смысл,
на запах новеньких тетрадей
и свежевыкрашенных парт…
Бегут сквозь пальцы струйки, память
уносит вспять к границам карт…
Звенит заливисто веселый
звонок, в цветах весь школьный двор,
вверху индиговое небо
и паутинок с ветром спор…
Там я стою у самой кромки
большой скалы с названьем – жизнь
и, силой юности ведома,
смотрю легко, без страха вниз…
Доносит легкий ветер детства
оттуда наши голоса,
вплетая их в порыв, что гонит
дня нынешнего паруса…
| 